Архетип Ребенка

РЕБЕНОК

Неосознаваемый Ребенок всегда присутствует в нашей жизни, а многие люди даже могут отождествлять себя с ребенком. Важность архетипа Ребенка заключается в том, что он репрезентирует наше детство – причем как наше собственное, так и общечеловеческое.

Иногда Ребенок рассматривается как самостоятельный архетип, а иногда он рассматривается как одно из проявлений архетипа Самости/Целостности. Во всех сновидениях, фантазиях и в реальной жизни каждый архетип может иметь единичные или множественные формы проявления.

Любая множественная форма проявления, будь то много карликов, много букашек или много собачек – это частичное свидетельство диссоциированности нашей психики. Особенно ярко это проявляется именно в случае с архетипом Ребенка, потому что на ранних этапах терапии или в случаях регресса, а также если мы имеем дело с сильно нарушенными клиентами, этот архетип проявляется именно во множественной форме.

В том случае, когда мы приближаемся к какому-то невротическому уровню, множество детей объединяется в единичную форму и получившийся ребенок в своей унитарной форме выражает всю мощь этого архетипа. Юнг полагал, что архетипы Матери и Ребенка связаны между собой. Ребенок может проявляться вместе с матерью, без матери или как потерявший мать. Во всех религиях мира и мифологических сюжетах есть история, как основной герой, который имеет детскую, инфантильную форму проявления. Во всех подобных сюжетах ребенок имеет аспекты:

Заброшенность ребенка
Ребенок, несмотря на то, что он заброшен и одинок, странным образом выживает. При помощи архетипа Ребенка выражается вновь нарождающееся новое состояние сознания подвержено каким-то опасностям, ощущает себя как маленький заброшенный ребенок, окруженный Бессознательным, комплексами и прочим «добром» – но при этом сознание выживает. Выживание этого заброшенного ребенка – это то, что составляет парадокс нашего сознания.

Вроде бы ничего этому не способствует – но ребенок, тем не менее, выживает.

Поэтому Ребенок является выражением новой целостности, к которой мы приходим. Часто перед серьезными жизненными испытаниями (внешними или внутренними), когда человек принимает какое-то важное решение, ему снятся сны с участием детей. Это предваряет какие-то конфликтные жизненные ситуации, из которых есть шанс выйти обновленным, ибо ребенок – это появление чего-то нового.

К тому же, поскольку ребенок сам по себе есть объединение противоположностей (плод любви мужского и женского), то часто ребенок проявляется как некое разрешение неразрешимой ситуации, или – если мы видим множественное проявление – некая демонстрация того, что ситуация «разбегается» и ее невозможно «схватить». Юнг говорит, что архетип Ребенка иногда проявляется чуть ли не как галлюцинации или визуализации. Он описывает опыт шахтеров, которые оказались заваленными в шахте и, понимая, что им не выбраться, увидели коллективное видение в виде каких-то детей, которые куда-то пробираются. Шахтеры пошли за видениями и обнаружили разлом, через который вышли на поверхность.

Мотив ребенка также популярен в иконографии (Младенец Христос). Ребенок несет в себе еще одну важную характеристику, которая является проявлением нашего сознания – это отмежеванность от матери. Ребенок – это то, что отмежевалось от матери и стало самостоятельным. Это – репрезентация того, что в нашей психике появляется нечто, что может отделиться от коллективного бессознательного и представить в какой-то самостоятельной форме. Когда ребенок отмежевывается от матери, он часто выступает как просветитель сознания – тот, кто ведет куда-то наше сознание. Причем он может вести сознание как к добру, так и ко злу (не все дети одинаково полезны, некоторые довольно гадкие).

В качестве просветителя сознания Ребенок часто изображается в виде плодов и семян. Этнографы отмечают, что в России чуть ли не до XIX века бытовало такое поверье, что если в первой борозде, которую пропахали молодожены, они совершат свой первый коитус, то урожай будет хорошим. Земля порождает зерно, а родители зачинают ребенка. Обычая посыпания молодоженов зерном – из той же серии.

Ребенок непреодолим
Юнг: «Ничто не идет навстречу рождению нового, но несмотря на это новое является самым ценным и самым перспективным произведением самой праприроды. Поэтому сама природа, сам инстинктивный мир попечительствует ребенку».

Есть огромный сюжет, когда ребенка защищают и вскармливают какие-то звери. Тут мифологем тоже предостаточно. Слабый, невзрачный, никому не нужный ребенок оказывается заброшенным, его не принимают его старые родители, он нелюбим – однако ему помогают или какие-то звери, или сама природа.

В сказках огромное количество таких детских персонажей. Юнг полагает, что источником повтора одного и того же подобного сюжета в разных мифологемах является то, что в данном случае из имеющейся структуры психики (какой бы травматичной она не была) рождается нечто новое. Для Юнга это был важный аспект, потому что он считал, что каждый конфликт, в котором мы находимся, каждая проблема, с которой мы сталкиваемся, причиняет нам неимоверные страдания, от которых мы никак не можем уйти – но любое страдание несет в себе зачаток рождения нового решения.

После прохождения через это страдание или заброшенность, через страх ребенка, окруженного дикими зверями, в самой психике найдется какой-то кусок, который мы сможем взять и сделать своим ресурсом. Здесь можно вспомнить людей, которые прошли концлагеря, но вышли из них хотя и с принятием своего страдания, но без разрушительной ярости. Часто они поразительные долгожители с невероятной волей к жизни.

Откуда берется их сила духа?

Юнг объясняет это через архетип ребенка, отмечая, что если мы смогли пройти через страдание, не просто отметнуться от него, не жалеть себя, но преодолеть и принять как некое начало новой жизни, то любой новый конфликт ведет к началу новой ступени нашего самосовершенствования. Тем самым Ребенок – его выживание, его рождение и реализация – репрезентирует наивысшее самоосуществление. «Очень часто архетип Ребенка или образ ребенка появляется у женщин, которые мечтают родить детей, когда они уже не могут этого – это запрос психики на самообновление, на поиск и порождение чего-то нового, когда психика не может найти этого внутри себя».

Часто образы детей бывают у шизофреников. Вообще говоря, больные шизофренией и биполярным/шизоаффективным расстройством демонстрируют невероятное эмоциональное оживление в качестве реакции на сказки, героями которых являются дети (по сравнению со сказками про других героев). В этом можно увидеть стремление больной, расщепленной, диссоциированной психики таких больных организоваться во что-то целостное с помощью архетипа Ребенка. Та неизменность, с которой Ребенок, будучи включенным в перипетии судьбы, выходит из них не просто живым, но обновленным, и определяется Юнгом как непреодолимость ребенка.

«Во всех мифах о ребенке бросается в глаза один парадокс. Потому что с одной стороны – бессильный ребенок отдан в руки могущественным врагам. Ему угрожает постоянная опасность уничтожения. С другой стороны, однако, он располагает силами, которые далеко превосходят человеческую меру. Это положение тесно связано с тем психологическим фактом, что ребенок, с одной стороны, именно невзрачен, то есть неприметен – только лишь ребенок, но с другой стороны – божественен».

По этой причине архетип Ребенка иногда также называют архетипом Божественного ребенка. Это ребенок, который несет в себе всю силу нашего духа, всю силу нашего коллективного бессознательного, и всю силу природы. Иными словами – в ребенке заключено всѐ. С одной стороны, он может быть уничтожен кем угодно, но с другой – он потрясающе выживаем. «Сознание так захвачено своей конфликтной ситуацией и борющиеся там силы кажутся столь большими, что одиноко вспыхивающее содержание ребенка не имеет никакого отношения к обстоятельствам жизни. Таким образом, это содержание попросту не замечается или упускается». Сознание может быть разрываемо в каких-то конфликтах между двумя противоборствующими тенденциями, но вспыхивающая точка в виде архетипа Ребенка символизирует собой объединителя этих тенденций.

Юнг говорит, что Ребенок изначально является апорией, чем-то третьим, что объединяет две противоположности. «Он – внутреннее веление, невозможность поступить иначе, оснащенное всеми силами и естественными силами инстинкта, в то время как сознание постоянно плутает в мнимости, будто оно может поступать так, как хочет. И поэтому ребенок часто является носителем исцеления или просветителем». Парадоксальность ребенка, сочетание его слабости и невзрачности с колоссальными запасами силы, влечет за собой сопротивление со стороны Старого рождению Нового. Чем мы старше и увереннее в себе, тем меньше изменений мы желаем.

При этом особо наивные клиенты психотерапевтов часто хотят изменить жизнь к лучшему, не изменяя при этом самих себя. Ребенок объединяет в себе две самые большие противоположности, которые есть в нас, а одна из самых больших противоположностей – это противоположность мужского и женского. Часто образы Божественных детей появляются в образе гермафродитов. «Гермафродизм означает не что иное, как объединение самых сильных и бросающихся в глаза противоположностей. Это объединение восходит прежде всего к примитивному умонастроению, расположению духа, в сумерках которого различаются противоречия, или еще мало отделены друг от друга, или вообще смешаны. По мере же нарастания ясности и просветленности сознания эти противоположности все больше и больше отделяются друг от друга и становятся несовместимыми.

И поэтому, если бы гермафродитизм был бы только продуктом примитивной недифиреннциированности, то следовало бы ожидать, что он чуть ли не искоренится по мере нарастания культуры. Но это отнюдь не так – напротив того, на высоких и высочайших ступенях культуры люди все снова и снова возвращаются к этим представлениям и развивают в своих фантазиях. В самых ранних дневниках христианства слышим мы в католической мистике об андрогинии Христа». Даже обозначения ребенка в разных языках имеют неопределенный пол («дитя», «baby», «das Kind») – это нечто между мужским и женским, которое потом станет либо одним, либо другим.

По этой причине Юнг считал символ Ребенка символом конструктивного объединения противоположностей. Как, в таком случае, происходит развитие нашего сознания? На первом этапе в Бессознательном вообще нет противоположностей – нет времени, нет пространства. Потом появляется эгоцентрированное/эгоакцентное сознание, которое знает «как правильно» – и тогда же у нас появляются противоположности, а вместе с ними и конфликты. Потом появляется Ребенок, который является объединением (не размыванием!) этих противоположностей. Юнг полагал, что единственным законом функционирования нашей психики в целом и объединения противоположностей в данном случае является закон Гераклита (закон единства и борьбы противоположностей). По Юнгу, две противоположности постоянно как бы бегут навстречу друг другу – они никогда не сольются воедино, но они готовы к тому, чтобы двигаться навстречу друг другу.

Когда происходит рождение ребенка, он является как бы двуполым, что можно трактовать как изначальное единство/целостность/самость человека. Иногда ребенок предстает в образе Героя, поэтому говорить о том, что ребенок всегда проявляется только в виде каких-то «карликовых» форм неверно. А основная функция Героя заключается в том, что он должен отделиться от матери, войти в конфликт, победить темноту или какого-то дракона (суметь совладать со своим Бессознательным) и получить в награду царство как некое новое единство, не умерщвляя его.

Очень хорошая статья. Но может быть архетип ребёнка это объединение в далёком будущем. А в настоящем - это бездумность, неразумность, потребность в контроле и подчинении, стремление к наказанию?