Анализ сновидений про Бога. Карл Юнг

Доктор Юнг: В прошлый раз мы пришли к странному заключению, что фигура гермафродита-певца в церкви может быть символом бога, и сегодня будем далее обсуждать эту тему. Все это довольно неожиданно, но следует признать, что тому есть множество причин. Я говорил вам, что когда приходишь к таким поразительным заключениям, трудно осознать, что все это значит, и в этом случае будет особенно трудно убедить сновидца, что эти заключения обоснованы. На самом деле, когда я анализировал этот сон с ним, то не указывал на такую возможность; я видел указания, но воздержался от обсуждения этой темы с ним. Вы знаете почему?

Доктор Дэди: В прошлых снах не было указаний на то, что он готов, и вполне вероятно, это привело к появлению сопротивления.

Доктор Юнг: Да, эта причина воспрепятствовала моим намерениям, ведь из самого сна видно, что он до сих находится под влиянием своих воспоминаний, у него все еще нерушимые представления обо всех этих предметах, так что, конечно, слово «бог» тут же заставит его провести сравнения с прежними представлениями о боге, и это приведет к чудовищному сопротивлению. Конечно, дело не в том, что он будет оскорбен интеллектуально – с этой точки зрения он давно подверг критике свои прежние представления о Боге и отбросил их – а в том, что других представлений у него нет. Таким образом, он остается попросту отождествленным с тем, чему его учили, с традиционными идеями. Более того, для некоторых людей ныне разговор о религии представляется практически непристойным. Обсуждать религиозные вопросы с людьми, которые так или иначе связаны с наукой, крайне непопулярно; это их шокирует, и можно легко оказаться обвиненным в ненаучности. Можно говорить что угодно на сексуальную тему и считаться глубоко научным человеком, но религия дискредитирована. В этой связи я вспоминаю историю под названием «Вещи, о которых не следует говорить». Писатель ужинал с полковником. Это был отличный мужской ужин, и они закурили сигары, и в этот момент, как говорит автор, можно говорить о чем угодно, о любой непристойности, за исключением одной вещи. Он спросил хозяина: «Скажите, полковник, как вы относитесь к Богу?», что до безумия шокировало этого человека. Эти темы табуированы, а имея дело с таким человеком, как наш сновидец, приличным, интеллигентным и хорошо образованным, но подверженным предрассудкам нашего времени, следует быть крайне осторожным.

Но нас здесь заботит беспристрастное обсуждение, и придется погрузиться в детали, поскольку использование этого термина, получившего такую исключительную оценку с течением времени, очень важно. Назови я его голосом демона перед греческой аудиторией две или три тысячи лет назад, проблем бы не возникло. Он бы тут же приняли это, поскольку представления о личном даймоне были им прекрасно знакомы. У Сократа был свой даймон. У каждого есть свой synopados,[2] тот, кто следует, тень, понимаемая как личный даймон. Использованное мной слово демон не означает ничего таинственного и злого, а только божетсвенное. Но божественное тогда имело не то значение, какое мы придаем ему ныне. Это был даймон, нечто жуткое, мощное, могущественное, не обязательно доброе или злое; оно просто не подпадает под категории добра и зла, это была сила. На более примитивном уровне можно воспользоваться термином мана с большей коннотацией анимуса или анимы – души. Или души-змеи, которая разговаривает или управляет вами, иногда помогая, иногда создавая неудобства. Таковы первоначальные представления о божественном, даймоне, силе, которая может быть высшей или же может довольно жестоко вмешиваться.

Даже должным образом божественные олимпийские боги не были удалены в места священной недоступности. Они считались могущественными и святыми, но вне наших категорий добра и зла. Они часто вели себя постыдно, ввязывались в самые неприличные, иногда содомитское интрижки, но людей это совершенно не беспокоило. То, что Бог может принять форму быка или лебедя, чтобы осуществить свои любовные замыслы, совсем не шокировало просвещенное человечество тех дней. Но в процессе развития цивилизаций, когда категории добра и зла стали более отчетливыми, люди начали потешаться над богами, которые стали выглядеть глупо преимущественно из-за своих любовных похождений. Они вели себя постыдно, так что смертным было бы противно позволять себе такое. Это было одно из главных орудий христианских апологетов, которое практически свернуло шею старым богам, и с тех пор представления о боге развивались преимущественно в сторону все большей сакральной недоступности, пока не был найден абсолютный Бог, который был абсолютно благ, абсолютно духовен, а темные стороны были задвинуты в темный угол, где обитает дьявол. Так что термин демон стал обозначать злых существ. Были отвергнуты не только греческие боги, но и боги Бытия и германские боги, такие как Вотан, Тор и прочие Теперь мы даем имена богов собакам. Так что концепция Бога стала крайне односторонней, и в этой ситуации оказывается сновидец.

Конечно, как я сказал, у него нет догматических представлений о Боге, он не верит в церковного Бога, но это не меняет представлений, а относится только к правильности его верований. Сама концепция остается той же, ничто не заняло ее места. Мне бы пришлось создать целый трактат по истории этой концепции, так что из практических соображений достаточно будет сказать: вот голос, который утверждает себя индивидуальностью. Я указал, что он верил только в коллективные ценности, а голос означал ценности индивидуальные. Вот и все, что я ему сказал, но материал ассоциаций ясно показывает, что бессознательное приписывает этому голосу божественные качества, и это теоретически означает, что фигура певца заменяет его отвергнутые представления о Боге. Перед нашими глазами происходит нечто крайне захватывающее, а именно то, что исторически отвергнутые представления о Боге заменяются древним индивидуальным даймоном. Это можно назвать регрессией во времени на отрезок от двух до шести тысяч лет назад, когда идея об абсолютном высшем боге еще не появилась, а божественный элемент был только внутренним голосом, голосом во сне.

Таким образом, в этом человеке религиозный процесс начинается три или четыре тысячи лет назад, на той стадии, когда индивидуальный даймон, душа-змея, разговаривает с ним и ясно говорит: вот твой бог. Все это довольно затруднительно, и если я буду слишком тыкать его носом, он, естественно, напугается, поскольку сочтет, что такой бог, эта штука, гермафродит, может сказать ему что-нибудь шокирующее, идущее вразрез с коллективными ценностями. Если бы я настаивал на важности и божественности этого голоса, то просто испугал бы его, а его не нужно пугать, а то он никогда не осмелится постоять за себя с учетом того, что он верит мне. Но я практически уверен, что он мне не поверил бы, потому что мы совершенно не склонны верить, что в нашей психике может случиться что-нибудь подвластное высшей силе. Все мы верим, что наша психика – это «ничто, кроме», но в ней нет ничего, кроме того, что мы туда поместили и обрели. Эта идея зарождается из того факта, что содержания бессознательного – это некоторые приобретения, индивидуальные переживания, и среди них нет ничего, что доказало бы существование высшей силы. Это все повседневность; возможно, происходят странности, большие переживания, но для них всякие объяснения, и если не вдаваться в критику, то можно сказать, что все дело в субъективной психологии. Всякий человек может согласиться с одним сумасшедшим, которого я как-то лечил: «Этой ночью я дезинфицировал небеса едкими сублиматами[3] и не нашел бога!» Такова наша точка зрения, ну или можно сказать: «Je n’ai pas besion de cette hypothese».[4]

Так что если я скажу пациенту, что голос во сне был божественным, и его следует принимать всерьез, как распоряжение высшей силы, он не поверит и перестанет мне доверять. Основное возражение, которое высказывают люди, таково: «Но на чем основывается авторитет этого голоса? Любому может присниться фантастический сон, но что будет, если все станут слушаться голосов, которые слышат? Если вы думаетет в терминах одиннадцати тысяч девственниц, прислушиваясь к их голосам, мир превратится в сумасшедший дом, все тут же станет невозможным». Таково предубеждение. Обратите внимание, этот человек сын священника, так что в нем есть теологическая жилка. Он может быть весьма либеральным и просвещенным, но протестант в нем никуда не девался.

Миссис Хэнли: Этот человек интересовался теософией, так почему он должен быть таким скептиком?

Доктор Юнг: Все это прекрасно, пока вы читаете об этом в книгах, но стоит столкнуться с таким голосом, это другое дело; если он скажет пациенту: «А теперь разденься и отдай все, что имеешь, бедным, сними все деньги со счета и раздай беднякам Цюриха», это до безумия напугает, и он будет уверен, что голос может сказать что-то такое. Или же он может сказать: «Иди к жене и признайся, что влюбился в ту девушку». Конечно, он скорее умрет, чем признается. Трудность появляется, когда это становится реальностью. Все прекрасно, пока читаешь книги о воплощениях Будды и духовной жизни, потому что это никак не задевает ваш счет в банке, но когда дело доходит до семьи, то никогда не остается, чистое поле, и к черту всю эту философию. Видите ли, я много беседовал с теологами, и все они обвиняют меня в психологизме, сведении Бога к психологическому фактору, предполагая, что я считаю его не более, чем психологическим фактором в людях, который они могут вынуть из кармана и сунуть обратно, как только пожелают. Все они полагают, что психология своего рода рациональная игра, в которой метафизические факты считаются просто психологическими сочетаниями. Они не знают, что я рассматриваю психологию как поле фактов. Например, если бы это была наука звезд или их движения по таким-то законам, я бы не считал, что могу приписывать разные законы звездам, что могу сунуть их в карман или вытянуть Сатурн и поместить его ближе к Солнцу. Именно это делают теологи и потому считают, что я занимаюсь тем же. Для меня психология – эмпирическая наука. Я наблюдаю, а не изобретаю. Астроном тщательно изучает, как небесные тела движутся по своим законам, это факты небес, так и я наблюдаю психологические движения, когда приходится иметь дело с автономными факторами исключительной силы, просто исследуя, как они действуют. Повлиять на них можно не более, чем на движение звезд на небе. Психика больше меня, она у меня не в горсти. Если бы я наблюдал движение олимпийских богов, то не думал бы, что они у меня в кармане только потому что я открыл какие-то мелкие детали их поведения, и уж тем более я не считаю, что властвую над психологическими фактами.

Видите ли, в человеческой жизни психология – это решающий фактор. Если случается так, что в головах большинства появляется новая идея, они могут перевернуть мир вверх дном. Взгляните на русскую революцию. Посмотрите на бурное распространение ислама. Кто мог подумать, что такая вещь зародится среди бедуинских племен Аравии? Но так случилось, и на первый план вышли люди, которые до того никакой роли в истории не играли, и он распространился на половину Европы, вплоть до Швейцарии. А ведь это была просто идея, психологический факт. Взгляните на то, что христианство сделало с миром. А что вызвало Мировую войну? Определенно не только экономические факторы. Это была идея, но какая в ней была сила! – нечто из ряда вон выходящее, беспрецедентное безумие. Все это психологические факты. Иногда их можно увидеть в жизни человека, прекрасного интеллигентного человека; но вот его охватывает безумная идея, некий наследуемый фактор, подчиняющий себе все устройство человека и уничтожающий его жизнь; и не только его, но и всей его семьи. А люди еще жалуются на психологизм! Теолог привык распоряжаться Богом, привык указывать ему, как себя вести. Он поймал его в своих сочинениях и говорит: «Ты больше не Бог, если ведешь себя не так, как две тысячи лет назад». Он отнял у Бога свободу.

Эта точка зрения играет важную роль и для нашего пациента, так что он совершенно не склонен считать этот голос божественным. Но с нашей теоретической точки зрения неоценимо видеть, что делает бессознательное, и это случай, когда мы должны признать, что приписываем божественные качества внутреннему голосу. А что это значит? Божественный голос, как я сказал, просто мана – могущественный голос, своего рода овладевающий человеком высший факт. Так всегда действовали боги или любые другие высшие духовные факты; они овладевали человеком. И везде, где проявляется божественная сила, она не попадает под категорию естественных явлений, а становится психологическим фактом. Когда человеческая жизнь подавлена, сознательные намерения хаотичны, мы встречаем божественные заступничество, заступничество посредством бессознательного, посредством могущественного факта. Естественно, следует полностью отвергнуть моральные категории. Идея, что Бог обязательно добрый и духовный просто предрассудок, выдуманный человеком. Мы хотим, чтобы было так, мы хотим, чтобы хорошее и духовное было высшим, но это не так. Чтобы снова приблизиться к изначальному религиозному явлению, человек должен вернуться в состояние, лишенное предрассудков, когда нельзя сказать, что хорошо, а что плохо, отвергнуть все предубеждения о религии, потому что пока они есть, не будет послушания.

Мой сомалийский друг в Африке преподал мне хороший урок в этом отношении. Он относился к секте Мухаммеда, и я спросил его о Хидре,[5] боге этого культа, о том, как он появляется. Он сказал: «Он может появиться как обычный человек, вроде меня или того человека, но вы знаете, что это Хидр, и тогда вы должны подойти к нему, взять его руки, пожать их и сказать: «Мир тебе», и он ответит: «Мир тебе», и все ваши желания исполнятся. Или он может появиться как свет, не такой, как свет свечи или костра, а как чистый белый свет, и вы знаете, что это Хидр». Затем, наклонившись, он сорвал стебель травы и сказал: «Или он может появиться так». Тут нет предрассудка, только полное послушание. Бог может появиться в любой форме, в какой захочет. Но говорить, что Бог появляется только как духовный или высший, в соответствии с правилами Церкви, – это выдуманный людьми предрассудок, инфляция; предписывать явлению, каким оно должно быть и не принимать таким, какое оно есть – это совсем не послушание.

Потому я говорю, что сновидец будет способен принять нашу интерпретацию только при условии полного послушания, оставив все предрассудки и приняв все, что этот голос потребует. Конечно, это до безумия пугает людей – идея, что некий факт извне или изнутри, если пожелаете, может неожиданно появиться и сказать: «Не то, что ты хочешь, а то, чего хочу я!» В Церкви всегда осторожны в суждениях относительно таких случаев, и прежде смотрят, уместно ли такое распоряжение, согласуется ли оно с правилами хорошего поведения, приличиями и т. д. Если все в порядке, тогда вы должны подчиниться. Но если голос утверждает что-то вразрез всех ваших заветных предрассудков, ваших иллюзий, желаний, тогда дело другое. Лучше вам решить, что такого голоса не было! Но это не послушание, и где же высшее водительство? Мы стремимся стать хозяевами своей судьбы. И почему бы нам не жить в соответствии с нашими намерениями? Конечно, было бы прекрасно, если бы мы могли устроить жизнь в соответствии с желаниями и амбициями, но не получается. Почему люди не могут взять жизнь в свои руки и устроить ее по собственным представлениям?

Миссис Кроули: Потому что не имеют ясной картины. Они не могут выйти наружу.

Доктор Юнг: Вы имеете в виду, что наше сознание слишком ограниченное? Слишком слепое? Это весьма верная точка зрения.

Миссис Зигг: Это невозможно, поскольку всегда вмешиваются другие.

Доктор Юнг: Естественно, если вмешательств слишком много, следует оценить средства; действовать нужно в рамках собственных ограничений. Мы не можем полагать, что все обладают божественным всемогуществом. Мы не принимаем и не хотим ничего подобного; мы можем действовать только в соответствии с естественными возможностями. Как указала миссис Кроули, наше сознание естественным образом ограничено, мы осознаем лишь очень узкую область мира. Зрение ограничено определенным расстоянием, памяти недостаточно, чувства восприятия несовершенны, и происходит очень много такого, что мы просто не замечаем, словно слепые кроты. Подумайте о чувственных воспритиях, которые мы не можем уловить, но они могли бы быть важны для ориентации в пространстве. Мне вспоминается тому хорошая иллюстрация: человек, охотившийся на тигров в Индии, взобрался на дерево в месте, где изобиловало зверей, и сидел на нем до темноты, поджидая добычу. Затем он почувствовал легкое дуновение, нежный вечерний бриз, и внезапно напугался, его охватила дрожь. Он собрался с силами и рассудил, что это просто глупо, и ветер тут же утих, и вместе с ним ушел страх. Через время ветер снова появился, на этот раз сильнее, и снова его охватил страх. Не было никакой видимой опасности, но он потел от страха, и в этот раз паника была такой, что он спрыгнул с дерева, позабыв про тигров, и помчался прочь. Но не успел он приземлиться на землю, как дерево рухнуло. Он решил, что его спасла рука Божья, провидение. Но на самом деле, человек, живущий в этих местах, легко распознал бы, что дерево упадет; его попросту выгрызли изнутри термиты. Изучи он основание ствола, то сразу бы заметил это. Вероятно, его глаза заметили, но это впечатление не достигло сознания. Затем постепенно начало работать бессознательное и сообщило, что дерево выедено термитами, и что когда поднимется ветер, оно может упасть. Такая опасность всегда присутствует, когда дело касается термитов; с ними нужно быть осторожными даже в домах. В лагере всегда следует проверять опорные шесты палаток каждый день, чтобы эти поразительные насекомые не просверлили в них туннели. Я знаю случай, когда мужчина оставил в доме гравюры, а затем запер его на несколько месяцев, и когда вернулся, гравюр уже не было. Стекло оставалось приклеенным к стене и не могло упасть, но когда он коснулся рамок, то оказалось, что это пустая шелуха. Термиты выели их изнутри, все раскрошилось. Вот что должен был знать охотник и, по всей видимости, знал, но в своем рвении проглядел эту опасность.

Из-за ограниченного сознания мы упускаем жизненно важные нужды нашей природы, если они пересекаются с личными сиюминутными желаниями, которые окажутся совершенно неважными на следующий день. И потому мы забываем вечные вещи, которые имеют важнейшее значение в долговременной перспективе. С другой стороны, крайне необходимо быть сконцентрированным, иначе мы превратимся в бесполезных мечтателей. В этом великая дилемма. Чтобы вести машину, следует быть сознательным. Водитель не может позволить себе мечтать, он должен быть невероятно сконцентрированным. В повседневной жизни, в нашей переполненной цивилизации следует быть сознательным, и потому мы превращаемся в слепых кротов.

И потому эти идеи о чудесном и духовном Боге стали совершенно недостаточными, потому что уже не могут вести нас. Это почти философская концепция; она безжизненна сама по себе, она творение человека, и наша психика вполне это осознает. Нам нужен направляющий принцип, функция вне сознания, которая предупредит нас так же, как оказался предупрежденным охотник; так что в случае отклонения или опасности мы обретем точку зрения, которая была бы недоступна одному сознанию.

Очевидно, наш сновидец сейчас находится в такой точке; он почти убежден, что пути назад нет, и ему может помочь только мой авторитет. Я говорил ему, что не могу решить его проблему, но знал, что такие вещи разрешаются самым необычным образом; я сказал, что встречал такие случаи, и если бы мы проанализировали его бессознательное, то нашли бы решение. И он решил попытаться. Я сказал это, поскольку был убежден, что спустя некоторое время мы доберемся до этого фактора вне сознания. Я надеялся только на божественное заступничество. Я не знал, что делать, только надеялся, что когда человеческий разум собьется с пути, в нем начнет действовать нечто другое.

Этот голос был началом действия своего рода автономной функции, которая принесла точку зрения, ранее ему недоступную. Это было невероятное проявление бессознательной функции, которую раньше называли личным даймоном или наставником, оракулом, духом предков. Или на более примитивном уровне этот голос проецировали на объекты, животных, говоривших с людьми, змеиную душу или тотемное животное или дерево, которые отдавали распоряжения, и им следовало подчиняться. Если к этому голосу прислушаться, жизнь может стать более целостной, потому что человек живет словно за двоих, больше не один, и откроется целая сфера, из которой помимо обычного сознания будут появляться все функции и идеи.

Продолжая обсуждение гермафродита, теперь мы подходим к обсуждению того факта, что у него еврейский тип лица. Как вы помните, ассоциации в этой связи преимущественно из еврейских персонажей романа Голем, а также из того факта, что Майринк считал себя евреем. Но когда я использую термин «божественный», не следует связывать его с обычным употреблением этого слова, я использую его в древнем смысле, как мана-фигуру. У вас есть идеи, почему эта фигура должна быть еврейской?

Мисс Хоуэллс: Я думаю, она получает качества низшего человека. Она представляет теневую фигуру.

Доктор Юнг: И почему это должен быть еврей?

Мисс Хоуэллс: Потому что он представляет более древнюю цивилизацию или, возможно, расу, к которой у сновидца антипатия. Прежде это был грек.

Доктор Юнг: Так почему бы ему не принять облик грека или любой другой древней цивилизации? Почему именно еврей?

Миссис Зигг: Из-за его религиозного образования.

Доктор Юнг: Возможно, вы не знаете, но в бессознательном всех протестантов Европы еврей, как у американцев негр или, еще ниже, индеец. Мы можем объяснить это тем, что еврейский элемент в нашем населении представляет меньшинство, и это меньшинство представляет незначительные качества нашего характера. Более того, евреи не только меньшинство, живущее среди нас в реальности, но и внутри нас ввиду того, что наше религиозное учение происходит от изначальной еврейской религии. Вы выросли на Ветхом Завете и верили в него, так что должны бы быть сознательно евреями. Но почему они только в бессознательном?

Миссис Зигг: Потому что христиане не разобрались, не поняли, что семитический элемент так силен в нашем религиозном учении.

Доктор Юнг: Да, но как этот элемент проявится в протестанте?

Доктор Дэди: В Торе, Законе, рационализме?

Доктор Юнг: Да, можно сказать, что они выражались с точки зрения закона.

Доктор Дэди: Это наши пуритане и сделали с Ветхим Заветом.

Доктор Юнг: Но это дело не только пуритан, но и католиков. Везде, где появляется антисемитизм, можно уверенно говорить о еврее в бессознательном.

Доктор Дэди: Можно ли еврея обратить в христианство?

Доктор Юнг: До некоторой степени, ведь еврей ныне принял многое от христианства, его психика приняла абсолютно христианские качества. Он не отстал от времени, а развивался так же, как мы. Европейские евреи очень отличаются от северо-африканских, которых я наблюдал и изучал. Я анализировал еврея из Багдада, например. Тот любопытный факт, что у современного европейца в бессознательном еврей, весьма выделяется при некоторых сознательных условиях. Вы знаете, что это за условия?

Миссис Зигг: В Германии, когда в бизнес вкладывают слишком много либидо, проецируют все на евреев.

Доктор Юнг: Верно. Эту бессознательную фигуру можно встретить преимущественно у тех протестантов и католиков, бог которых – бульварный бог. Но ее можно встретить и у идеалистичных, прекрасных людей, которых нельзя обвинить в поклонении деньгам. Кто они?

Доктор Бейнс: Люди, любящие закон.

Доктор Юнг: Да, люди, точка зрения которых – закон, потому что закон дан не Богом, его создали люди. Эту точку зрения преодолело ранее христианство. В посланиях Павла снова и снова поражает тот факт, что закон идет не изнутри, христиане были освобождены от этого закона, переродились; была революция против этого закона. Но теперь посмотрите, что сделали наши люди. Католичество стоит исключительно на власти закона, как и протестантство.

Доктор Дэди: Превзошли евреев!

Доктор Юнг: Да. Они давали детям еврейские имена. Мой дедушка по материнской линии,[6] например, бывший пуританином, давал детям еврейские имена. Он был убежден, что на небесах говорят на еврейском, так что он стал профессором гебраистики, чтобы читать там газеты.

Доктор Дэди: Пуритане Новой Англии использовали такие жестокие наказания! У них не было и следа человеческой доброты.

Доктор Юнг: Вот почему у них евреи в бессознательном. Потому что они верят в Закон, власть, они незаметно откатились к верованиям Ветхого Завета, просто называют это по-другому. Они называют это Церковью – протестантской или католической. Но реальный Бог – это почтение и закон, никакой свободы. Естественно, наш сновидец человек того же рода. Выражаясь словами апостола Павла, «он дитя несвободной из города нынешнего, а не из города вышнего».[7] Он все еще в состоянии Ветхого Завета. Но теперь мы видим, что тот голос, прерывающий гимн, поющий на иной мотив, семитского типа. Здесь, по-видимому, полное противоречие. Можно ожидать, что, будучи евреев, он будет верить в закон, но здесь мы видим индивидуума, способного возмутить всю общину пением на иной мотив.

Миссис Кроули: Я думаю, в этом нет ничего странного, если вспомнить пророков. Они тоже были против закона.

Доктор Юнг: Да, в этом пророческом элементе проявлется иная сторона семитического. Видите ли, когда католик говорит о евреях, он видит только одну сторону. Он видит десять племен, которые были осуждены Богом, а не два святых племени, содержавших пророческий элемент. (Это еврейское высказывание, а не моя выдумка.) Точка зрения сновидца в том, что этот голос постыден, и его не должно быть, здесь чувствуется расовое негодование, ему кажется, что еврейский элемент должен быть унижен. Тогда как на самом деле здесь иной смысл, это может быть пророческий голос, и тогда он означает: «Ты запоешь иную песню! Ты возмутишь общину своим пением!» Пока это доверено его тени, но голос пророческий, а это значит, что и ты тоже будешь!

Но есть еще одна деталь, с которой следует разобраться. В последней части сна он снова встречает певца и слышит замечание, что он всегда показать, как может петь. Он говорит это другому человеку, сыну певца и другу сновидца, который вступается и осуждает отца за возмущение общины. О чем это? Сын, друг сновидца, обвиняет отца, певца.

Миссис Зигг: Мне кажется, что в Германии в церквях детей учили старому еврейскому Богу, и потому они не могут петь: «O du fr?hliche» [«О святая ночь» – нем.]. Для детей психология не слишком ясна. Это убивает всякую веру в благого Бога.

Доктор Юнг: Их поражает, что они грешны изначально. Но скажите, почему сын винит отца? Кто этот друг сновидца?

Доктор Шлегель: Если певец – Бог, то сын – Христос.

Доктор Юнг: Да, и он друг сновидца, который обвинил бы отца за пение неверной мелодии. Это ясно? Вопрос вот в чем: Христос – это сын Бога закона или Бога пророков?

Доктор Дэди: Сын Бога пророков.

Доктор Юнг: Конечно. Подлинный Христос – это Бог свободы. Но как вы объясните то, что он винит отца за вмешательство в пение общины?

Доктор Шлегель: Он посредник между сознательной и бессознательной точками зрения. Сновидцу слишком трудно пока принять новую мелодию.

Доктор Юнг: Вы думаете, что Христос говорит отцу: «Тихо! Не пой такого! Это слишком возмутительно»? Или можно вывести иной род raisonnement [рассуждение – фр.], что Христос, каким его проповедуют в церквах и понимали изначально, естественно, сын Бога закона, а не Бога свободы. Прислушайтесь, что Церковь говорит о Христе и что вы слышите каждое воскресенье в протестантской церкви! Вот вам и сын, противостоящий отцу, вот элемент, проявляющийся как друг сновидца, друг человека. Но записывая сон, сновидец в скобках отметил: «Но в реальности я совсем не знаю этого человека», Записанное в скобках сродни грубому протесту, своего рода выкрик с галерки. Сновидец возражает против идеи, что этот человек его друг, говорит, что он незнакомец. Так что нам следует сомневаться в нем. Можно полагать, что в этой фигуре есть что-то сомнительное и двойственное, и это верно в отношении Христа, потому что есть два различных представления о нем. Есть церковный Христос и есть другой, который ближе к истине, то есть Христос как незаконнорожденный сын женщины по имени Мириам, зачатый от римского солдата Пандира. Потому Иисуса называли «Иешу бен Пандира».[8]

Все это только легенда, но согласуется с идеей о том, что он незаконнорожденный сын и потому считался изгоем и, естественно, чувствовал себя ужасно униженным. «Что хорошего может выйти из Галилеи?» В любом случае, он был в дурном положении, и это породило избытой амбиций, особенно в образованном мальчике. Первым дьяволом, с которым он схлестнулся, был его дьявол власти, дьявол мирских амбиций, и у него достало величия отвергнуть их. Так он обрел духовное величие. Тогда он отправился в одну из школ терапевтов,[9] религиозной секты, оставившей мир ради созерцательной жизни в школах или монастырях. Они были учителями и целителями и обладали широко распространенным духовным и философским влиянием, а также известны своими толкованиями сновидений. Пример тому приводится в истории евреев, написанной Иосифом. Префект Палестины позвал одно из этих людей толковать сон. Они были своего рода аналитики. Одним из них Иоанн Креститель, и Христос ходил в эту школу и был посвящен им, что мы знаем из крещения на Иордане.[10] Затем он почему-то разошелся с ним во взглядах.

Сейчас, к счастью, сочинения Иоанна были обнаружены; всегда было известно, что они существуют, но переведены они были только недавно.[11] В книге Иоанна мы находим целую дискуссию между Иоанном и Иешуа бен Мириам, обманшиком. Под этим прозвищем он представлен, поскольку с их точки зрения предал таинства. Иоанн обвиняет его за то, что он предал великие тайны жизни людям, а Иисус защищается, говоря, что поступил верно. Что любопытно, в конце дискуссии они не приходят к согласию. Это две противоположных точки зрения, ни она не возобладала, и весы остаются в равновесии – прав Иоанн, прав Иисус. Один говорит: не распространяй, люди все испортят. Другой отвечает: я отдаю все ради людей, ради любви. Так что Иисус оказывается великим реформатором и целителем, а затем у него появляются трудности с официальной Церковью, что в то время, конечно, означало проблемы политические, так что от него следовало избавиться. Как это было с Сократом. Обычная человеческая жизнь, можно сказать, и если смотреть на вещи таким образом, он был человеком невероятно свободного ума, трудившимся ради улучшения человечества. Он стремился к расширению сознания, взаимопонимаю среди людей, любви и знанию сердца. И посмотрите, что с этим сделала Церковь! Если бы Иисус вернулся и попал на аудиенцию к Папе в Ватикане, они бы сказали: «Что-то новое – это прекрасно, но невероятно затруднительно! Мы бы при всем желании не смогли ничего изменить».

Доктор Дэди: Изменить! Они бы на три месяца отправили его в тюрьму.

Доктор Юнг: Ну, есть две оценки. Должен быть порядок, должна быть традиция, должен быть закон, поскольку человек воистину зло. Возможно, большинству людей в этой комнате полиция не нужна. Я полагаю себя выше того, чтобы воровать у соседа яблоки и не сожгу его дом, потому мне полиция не нужна. Но она необходима, потому что по меньшей мере половина человечества насквозь прогнила, и им нужна Церковь, потому что они не обратят свою свободу ни к чему хорошему. Большинство людей должно жить в тюрьме, иначе они просто не могут жить, и вот зачем нужен закон и установления. Так что, можно сказать, вестник свободы Иисус на самом деле призывал закон, а Иоанн, сохранивший свет от тьмы масс, нарушил его. Потому что если человек не дает свету пасть во тьму, то какая польза от света? Последователей Иоанна[12] всего около трех тысяч, и я сомневаюсь, что сейчас даже священники понимают их писания. Они по большей части серебряных дел мастера и едят только мясо, полученное утоплением; животное нельзя убивать, его нужно утопить: цыплят, козлов или овец, и едят они, отворачивая лицо Вот и все, что у них осталось. А когда читаешь оригинальный текст, поражаешься его поразительной красотой. Но если посмотреть, что они сделали с христианством, это столь же нелепо. Так что, как видите, есть две разных концепции, фигура амбивалентна. С одной стороны традиционный Спаситель, а с другой человек, который значил совсем не то, что значит для Церкви сейчас. Это можно осознать, читая Павла, который выражается довольно ясно; можно заметить, что его концепция духа совершенно отличается от духа у протестантов.

Так что понятно, что фигура человека, заставляющего замолчать отца, двойственна. С одной стороны, может быть правильно, что он возражал отцу за то, что тот помешал песни общины, этот голос действительно должен был умолкнуть, потому что он, черт возьми, неуместен. С другой стороны, практически предательство пытаться лишьи сновидца изначального религиозного феномена и подлинного решения проблемы. Так что тут снова эта ужасная дилемма. Должен быть закон? Или свобода? Очевидно, и то, и другое. Должны быть закон и полиция, потому что люди настоящие дьяволы, но должна быть и свобода, потому что есть и достойные люди. Так что сомнения будут оставаться вечно. Следует отдать или сокрыть? Христос сказал, что не следует накрывать свечу сосудом. Но что произойдет, если дать ей светить?

Мистер Холдсуорт: Она будет выставлена на всеобщее обозрение!

Доктор Юнг: Да, или ее свет извратят, превратят во власть. Так что сон касается очень деликатной проблемы. Конечно, это не очень убедительно, и я ни слова из этого не говорил сновидцу, но в теоретической дискуссии мы должны обсудить весь этот материал. Я знаю о его последующем развитии, и ему потребовалось два года, чтобы осознать эти мысли. Сначала у него было достаточных знаний, ведь многое из того, что я упомянул, относительно малоизвестно. Видите ли, лучшие вещи всегда придерживают. Например, теологи не говорят о тех высказываниях Иоанна, хотя они аутентичнее евангелий и старше их. Вот один пример. В евангелии сказано: «…где двое или трое собраны во имя мое»[13] и т. д. А в оригинальном тексте это звучит так: «Там, где собрались двое, они не лишены Бога, но где один, там Я с ним».[14] Теперь вы видите, что сделала Церковь.

Карл Юнг, Анализ Сновидений. Лекция VII 5 марта 1930 г

1. Хотя в расшифровке лекции нет на это упоминания, но 1 марта 1930 г. Умер друг Юнга Рихард Вильгельм.
2. См. Выше, 28 ноября 1928 г., прим. 4.
3. Едкие сублиматы = бихлорид ртути.
4. Пьер Симон де Лаплас (1749-1827) – французским астроном, который в ответ на замечание Наполеона, что в своем трактате Micanique celeste [Небесная механика] (1799-1825) не упомянул Бога, ответил: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе».
5. Хидр, «зеленый», фигурирует в 18-ой суре Корана как ангел, вечно юный архетипический друг. См. Symbols of Transformation, CW 5, pars. 282-293 (как и в изд. 1912 г.) В лекции, прочитанной в Эраносе в 1939 г., "On Rebirth," CW 9 i, которая основана на легенде о Хидре, Юнг рассказывает ту же историю сомалийского вождя (par. 250). Хидр также символ самости.
6. Сэмюэль Прейсверк (1799-1871), из Базеля, священник и гебраист, отец тринадцати детей. См. C. G. Jung: Word and Image, p. 12. (Эмили, имя матери Юнга, однако, не еврейское, а изначально латинское.)
7. Ср. Гал. 4:22-26.
8. Об Иешуа бен Пандира см. Joseph Klausner, Jesus of Nazareth: His Life, Times, and Teaching, tr. H. Danby (London and New York, 1925), pp. 23-24, и Morris Goldstein, Jesus in the Jewish Tradition (New York, 1950), pp. 35-37. В CW 5, par. 594 Юнг упоминает другого Иешуа бен Пандира, основателя секты ессеев около 100 г. До н. э. (Часть II, гл. 7, прим. 126 в изд. 1912 г.)
9. До-христианская секта, смешавшая в своем учении языческие и еврейские элементы, распространнная в области Александрии (I в. н. э.) О терапевтах известно только из Philo, De vita contemplativa (LCL Philo, IX), а не от Иосифа.
10. Мф. Гл. 11. Иоанн, однако, был не из терапевтов.
11. См. Выше, 29 мая 1929 г., прим. 9 и 10.
12. Мандеи или «христиане св. Иоанна». См. Выше, 29 мая 1929 г.
13. Мф. 18:20: «Ибо где двое или трое собраны во имя мое, там Я посреди них».
14. Оксиринхский папирус I, обнаруженный в Египте Б. П. Гренфеллом и А. С. Хант и опубликованный ими в B. P. Grenfell and A. S. Hunt, Logia Iesou (Oxford, 1897). В переводе M. R. James, The Apocryphal New Testament (Oxford, 1924), p. 27: «Везде, где (двое, они не лишены) Бога: а где только один, говорю вам, Я с ним». (Текст в скобках восстановлен). Брюс Метцгер из Принстонской теологиеской семинарии: «С точки зрения последующего открытия полного текста логий в контексте Евангелия Фомы, высказывание сильно отличается от того, что стоит у Матфея: «… там, где трое богов, они боги; где двое или один, я с ним» [sec. 30, Gospel of Thomas; tr. Metzger, приложение к Synopsis Quattuor Evangeliorum, ed. K. Aland, Stuttgart, 1976]. … Это очевидно не оригинал, стоящий за текстом Матфея». (Из личного общения).

Перевод Иван Ерзин (Sedric)