Изменение как вызов

Я решил остановиться на проблеме изменений. Не каких-то конкретных изменений, а на том, что вообще такое изменение. В последнее время это очень актуальный вопрос. И многие к этому подбираются, подходят. Замечательная книжка вышла в издательстве Санкт-Петербургского университета «Психология личности: пребывание в изменении». Мы действительно в этих изменениях пребываем, и как это понимать, как к этому относиться, какие вообще бывают изменения, что это такое — я пытаюсь аналитически разложить понятие изменений.

Я выступал на эту тему пару раз за последние 15 лет в разных аудиториях, как правило, в небольших психотерапевтических аудиториях. Сейчас я решил, что пора обновить этот взгляд.

Название «Изменение как вызов» на самом деле условное, потому изменение — это не только вызов, вызов — это только один из аспектов.

Два эпиграфа.

Первый принадлежит американцу, который пишет под псевдонимом Рам Цзы:

Ты хочешь постоянства, ты хочешь безопасности, ты хочешь поддерживать иллюзию контроля.
Этого трудно достичь, когда все непрерывно меняется, приходится постоянно быть настороже.
Но перемены неизбежны — это признак времени, это часть существования.
Спроси физика: без перемен вселенная схлопнется.
Рам Цзы спрашивает тебя: почему ты плюешь против ветра?

Второй эпиграф принадлежит Бернарду Шоу:

Цитата

«Единственный, кто поступал разумно, был мой портной. Он снимал с меня мерку заново каждый раз, когда видел меня, в то время как все остальные подходили ко мне со старыми мерками, ожидая, что я им буду соответствовать».

Сейчас много разговоров, что мир в последние годы радикально меняется, становится совершенно другим. Одна точка зрения, что мир радикально изменился, другие люди говорят, что нет, по большому счету ничего не меняется, все то же самое. А то, что сейчас происходит и как следствие ковида, и в плане геополитических событий последних полутора лет, — в каком-то смысле это просто заострение того, что было и до этого, ничего нового. Есть такая шутка: если ваш партнер от вас без ума, надо выяснить, был ли он в уме до вас.

В названии доклада ключевое слово «изменение». Не менее важно слово «вызов». В числе многих вызовов, с которыми мы сталкиваемся, один из ключевых — тот, что касается изменений.

Психология недавно и с большим трудом начала подбираться к проблеме изменения. Хотя наша жизнь и есть сплошные изменения, психология начала с довольно стабильных конструкций и долгое время её интересовала в основном статика, структура. То же самое относилось к предыстории развития нашей науки, про которую говорят, что у неё короткая история, но долгое прошлое.

Аристотель во главу угла поставил статику, неизменную природу, которая более-менее успешно проявляется в каких-то внешних действиях или явлениях, но сама по большому счету не меняется. Человеческая природа устойчива и неизменна, самое главное — познать её, и тогда мы будем уже всё знать про человека, и про других существ, и про другие тела.

Традиционная психология двигалась таким же путем: есть некоторая природа или сущность, стабильная и неизменная, и из неё всё выводимо. Долгое время это было. Но в своё время Исаак Ньютон совершил революцию в физике, взяв движение в качестве абсолюта, в качестве точки отсчета.

В XX веке и в психологии стали появляться подходы, которые в качестве точки отсчета решили взять движение. Одним из первых был Курт Левин, который поставил во главу угла процесс, поле, перемещение, движение, а какие-то статические состояния были для него случайными, условными.

Тем не менее, сегодня попытки поставить движение во главу угла продолжают оставаться сравнительно маргинальными.

Ключевые проблемы психологии XX века — проблемы тождества самим себе.

Ключевое понятие — понятие «черта» как то, благодаря чему мы в разных ситуациях воспроизводим сами себя, это механизм устойчивости поведения.

В контексте взаимодействия со сложными, трудными, конфликтными, опасными ситуациями главная проблема видится в том, как сохранить в них устойчивость. Даже в практической психологии и психотерапии исходят из процесса, но при этом, как правило, нет внятных способов анализа самого процесса: измерять научились только на точке входа и на точке выхода, сравниваем и фиксируем некоторое изменение. Появляются различные модели, которые не удовлетворены традиционным подходом, но они находятся в разрозненном и неинтегрированном виде, в единую форму они пока не сливаются: в учебниках психологии во главу угла ставят неподвижную личность, а дальше её пытаются запустить и посмотреть, что с ней получится.

В нашем столетии, в нашем новом тысячелетии проблема изменений действительно выдвигается на первый план. Если в XX веке психология была сфокусирована на проблеме устойчивости, то в XXI веке она уже сосредоточена на проблеме изменений как абсолюта. Налицо изменение акцентов: мы все больше начинаем осознавать абсолютность изменений. И есть замечательная формула А. Г. Асмолова: «Изменяющаяся личность в изменяющемся мире» — это слоган нашего времени. Мы все больше и больше осознаем, что мир меняется, что мы меняемся и никуда нам от этого не деться. Вся психология и вся жизнь связана с проблематикой изменений.

Гераклит говорил: «Всё течёт, всё меняется», а что нового мы можем сказать, добавить к Гераклиту? По этому поводу — ничего. Я думаю, что не нужно ничего принципиально нового.

Что такое изменение? Какие критерии позволяют нам говорить о том, что что-то изменилось? В любых процессах есть свои инварианты и вариации. Вроде, все меняется, но остается тем же самым. Погода в Москве и в Петербурге особенно постоянно меняется, в то же время она сохраняет инвариантность. Погода в 2023 году отличается от погоды в 2022 году, она динамична, но сохраняет свой инвариант.

Грань, отделяющую инвариант от варианта, определили еще в Древней Греции через известный набор понятий «количество», «качество» и «мера».

Главная проблема заключается в том, где грань, когда изменение количества переходит в качественные изменения. И где эта мера. Мы измеряем температуру и с какой-то цифры начинаем считать человека больным, а до этой цифры считали здоровым. И в данном случае показания термометра оказываются той мерой, благодаря которой мы приписываем человеку другое качество. Что изменилось, что произошло с человеком? Мы на самом деле этого не знаем. Мы можем оценить температуру как высокую или низкую, но границу прорисовываем условно. Самое главное, что мы не знаем, какую форму имеет этот процесс…

Еще Кьеркегор говорил о том, что есть «болезнь к смерти», а есть «болезнь к жизни». И бывает «здоровье к жизни» и «здоровье к смерти» — и это разные траектории. Вроде бы одни и те же отрезки, но пока мы не простроили весь процесс, всю функцию, мы не знаем, куда это выруливает.

Раньше считалось, что любое повышение температуры есть зло и её надо сбивать, а сейчас медицина свыклась с мыслью о том, что температура — это хорошо, потому что организм своими иммунными силами борется с болезнью, это траектория «болезни к жизни», и не надо её менять.

Параллель обнаруживается и с психологическими процессами, где можно найти психологические аналоги температуры: ощущение неблагополучия, отчуждения, тревоги, вины — это всё важные сигналы. Те процессы, которые мы считаем по аналогии с высокой температурой чем-то плохим и неприятным, от которых привыкли стараться избавляться, — на самом деле, если вдуматься в динамику процесса, как и высокая температура, эти процессы отражают здоровые траектории, ведущие туда, куда надо, но только через эти неприятные составляющие. Если мы боремся с тревогой, пытаемся её из жизни изгнать полностью, потому что она неприятна, это приводит только к тому, что тревога приобретает патологические формы.

Изменчивость — это свойство живого и способ существования живого. Говорят, что за год или за полтора в нашем теле замещаются все молекулы и атомы, не остается ни одного атома в человеческом теле, который был бы прежним и сохранялся бы. Это непрерывный обмен веществ. Всё меняется и всё остается тем же самым. Опять проблема варианта и инварианта. Всегда вопрос изменений — это диалектический вопрос.

Изменчивость есть свойство живого. Живое — это то, что всегда может быть иным. Мертвое — всегда такое, какое оно есть, оно иным быть не может. Эту мысль практически одновременно, в 1980-е годы, параллельно, независимо друг от друга высказали два блестящих мыслителя, не знакомые друг с другом и с работами друг друга: М. К. Мамардашвили и Джеймс Бьюджентал. Но главное не только то, что живое всегда может быть иным, может — это не значит, что оно становится иным.

Поэтому я хотел сегодня сконцентрироваться на проблеме изменения как вызова, с которым мы сталкиваемся, который может иметь разные последствия, и мы готовы на эти вызовы по-разному реагировать.

Слово «изменения», конечно, крайне растяжимое. Для начала я хотел бы немного структурировать это поле и попробовать разобраться с тем, о чем, в каких контекстах мы можем говорить о проблеме изменений. Можно выделить четыре проблемных контекста, четыре вида изменений:

1. Естественные изменения как частный случай развития;
2. Вынужденные изменения как механизм адаптации;
3. Выбранные изменения как частный случай целенаправленной деятельности;
4. Непредсказуемые изменения в ходе движения по пути.

Естественные изменения мы связываем с понятием «развитие»: цветок растет, созревают плоды, насекомое проходит все степени превращения. Это некоторые изменения, заложенные в саму программу, саму природу. Хотя изменения бывают разительные: бабочка отличается от гусеницы по способу жизни, по обмену веществ…

Бывают вынужденные изменения. Когда неблагоприятная среда так давит на нас, что мы вынуждены ломать себя, чтобы как-то адаптироваться, нарушая возможности реализации собственного потенциала.

Третий вариант — это выбранные изменения, целенаправленные, контролируемые. Если я хочу расширить свои возможности, я сам выбираю траекторию, по которой я буду двигаться, ставлю цели изменения.

Но самый интересный это четвертый вид изменений — непредсказуемые изменения. В традиции они связаны со словом «путь». Это тот путь, который неизвестно куда приведет. Здесь можно и больше всего приобрести, и всё потерять: всё зависит от готовности человека идти этим путем. Это редкий вариант, но, в частности, про него я думаю, когда пытаюсь осмыслить, что происходит с людьми на моих жизнетворческих мастерских, которые я время от времени провожу, и все говорят про какие-то изменения, а я пытаюсь понять, какие это изменения. Окончательно я это еще не понял. Совсем недавно в Москве была защищена кандидатская диссертация А. Е. Шильманской под моим руководством, в которой удалось немножко продвинуться в понимании того, какие изменения с людьми происходят в результате этой работы, связанной с изменением отношения к неопределенности.

Рассмотрим эти четыре контекста по порядку.

Чаще всего про изменения говорят в контексте развития.

Первый контекст — изменение как частный случай развития, это универсальный механизм. Любое развитие представляет собой изменение. Изменения эти, с одной стороны, однонаправленные, когда они начинают обращаться в обратную сторону, развитие превращается в деградацию, а эволюция в инволюцию. С другой стороны, это изменения необратимые, причем они могут быть количественными, могут быть качественными, но всегда необратимые.

Могут быть качественные изменения и обратимые: я сплю, просыпаюсь, во мне происходят качественные изменения, потом я опять засыпаю, возвращаюсь в состояние сна. Это тоже качественные изменения, но они, безусловно, обратимые.

Вынужденные изменения как механизм адаптации — это ситуация, в которой мы оказываемся, когда попадаем в ситуации давления на нас со стороны внешнего мира. Эти давления вынуждают нас меняться, а мы сопротивляемся этим изменениям. И различного рода психологические механизмы сопротивления давлению — это прежде всего механизмы сопротивления изменениям.

Одна из самых сильных мотиваций человека — мотивация сохранения устойчивости картины мира, картины себя, и эта мотивация связана с базовыми потребностями, возникает конфликт между стремлением к безопасности и стремлением к развитию, который описывал еще А. Маслоу. Если брать за точку отсчета стремление к развитию, для того чтобы как-то сдвинуться, осуществить какие-то изменения, я должен временно нарушить свое равновесие и перейти в более уязвимое состояние. Если я буду сохранять неуязвимое состояние, состояние стабильной защищенности, то я не смогу никуда двигаться. Движение есть риск. Сохраняя тенденцию к безопасности, я не смогу развиваться. Наиболее четко это выглядит в ситуации травмы, когда возникают состояния, связанные с неизбежностью. В ситуациях травматических, болезненных, кризисных необходимость изменяться возникает из того, что Ф. Е. Василюк называл «невозможностью». Это различные виды невозможности сохранения траектории жизни такой, какая она есть. Это вынужденные изменения: что-то происходит, в результате чего приходится меняться, нравится мне это или нет.

Я в свое время предлагал модель нескольких ресурсных рубежей обороны от давления со стороны неблагоприятных обстоятельств, и эти рубежи обороны помогают нам, с одной стороны, сначала вообще не меняться и избегать изменений, потом меняться как-то по мелочи, потом меняться более существенно и последний рубеж обороны касается феномена посттравматического роста — это механизм изменения, когда давление извне настолько сильно, что уже не удается избежать необходимости довольно радикальных изменений, и происходит разрушение основ нашей личностной структуры, но это еще не конец, через процессы посттравматического роста удается выстроить на этом пепелище заново во многом новую личность. Не совсем новую — но во многом.

Третье — выбранные изменения как частный случай целенаправленной деятельности. Я принимаю решение, что с понедельника начинаю делать то-то, хочу стать таким-то — это иногда действительно работает. Не всегда, но иногда работает.

Но самое интересное — это четвертый вариант, связанный с тем, что изменения сами по себе не являются целенаправленными, но могут происходить в процессе движения по какому-то пути. Если я ощущаю, туда иду или не туда, я могу выбрать тот путь, который ведет к изменениям, а могу выбрать тот путь, который не ведет к изменениям.

Кьеркегор говорил, что существенные жизненные выборы, которые мы делаем, в конечном счете — это выборы, в которых мы не столько воспроизводим сами себя, сколько выходим из этого выбора новой личностью. Делая существенный, судьбоносный выбор, мы выходим из него другим человеком и во многом мы выбираем, ориентируясь на то, чем мы станем в результате того или другого выбора. Я выбираю на этой развилке одну или другую личность себя, которой я стану в результате одного или другого.

И последний момент касается подхода к изменению как к вызову. Что вкладывается в понятие «вызов»?

Вызов — это ситуация необходимого, неизбежного выбора. Словами Ф. Е. Василюка, это ситуация невозможности законсервировать, оставить всё как есть.

Карл Ясперс выразил ту же идею в понятии «пограничная ситуация» — ситуация, в которой нельзя не измениться, если мы хотим с этой ситуацией справиться. Это ситуация необходимого выбора в том смысле, что если я избегаю выбора, то я уже двигаюсь по определенной траектории, то есть «невыбор», уход от выбора является одним из вариантов выбора. Если я предпринимаю усилия, чтобы сойти с этой траектории, с этой колеи, — это один выбор, если ничего не делаю — второй выбор. Т. Е. «невыбора» в таких ситуациях быть не может. И второе: этот выбор, который мы называем вызовом, асимметричен. Т. Е. Обе альтернативы не эквивалентны друг другу. Одна из них, как правило, связана с путем наименьшего сопротивления: «Я расслабляюсь и ничего не делаю», а если я выбираю не делать активный выбор, то это, по сути, выбор статус-кво. Если я иду другим путем, то я должен прикладывать усилия, заплатить цену и, не дожидаясь тех изменений, которые наступят когда-то потом, прямо сейчас в жизни что-то трансформировать сознательно или целенаправленно. Другое дело, что то, что приходится менять прямо сейчас, чтобы сделать этот выбор, принять этот вызов, оказывается иногда лишь мелочью по сравнению с теми изменениями, которые наступят уже потом, в дальней перспективе.

Смысл изменения. Зачем мы вообще меняемся, зачем мы вообще двигаемся.

Я когда-то считал, что у людей есть такая индивидуальная переменная, как готовность к изменениям: одни люди больше готовы меняться, другие люди больше сопротивляются изменениям. Я разработал опросник личностного динамизма, или готовности к изменениям, который иногда используется. Потом я пришел к тому, что это не совсем так. Главная суть изменений связана не просто с готовностью к изменениям или склонностью меняться.

Я нашел ответ у замечательного человека и ученого М. Чиксентмихайи, который показал четко в своей теории потока как оптимального переживания, что ключевая идея состоит в развитии, эволюции. Это всегда движение от простого к сложному, наращивание сложности. Люди по-разному реагируют на этот вызов сложности. Мы можем реагировать на это двумя способами: мы или сами пытаемся стать сложнее, или начинаем ощущать эту ситуацию безнадежной и стараемся максимально упрощать свою картину мира, чем занимается большая часть современного человечества. М. Чиксентмихайи открыл опыт оптимального переживания потока — «аутотелического переживания». Это особая форма счастья, которая порождается собственной организованной активностью, вложением сил. И он показал, что эти переживания потока никакими другими способами нельзя получить, кроме как решая значимые задачи на максимально доступных уровнях сложности, повышая уровень сложности этих задач. Природа вознаграждает нас за это нащупывание и развитие границ наших возможностей и рост наших возможностей. Т. Е. Изменение является некоторым побочным последствием решения жизненных задач.

Про это говорил А. А. Ухтомский: «Так называемое “формирование личности” есть неизбежное сопутствие жизни».

Перехожу к заключению. Take home message — послание, которое нужно унести с собой.

• Изменение абсолютно, стабильность относительна. Изменение — это жизнь, прекращение изменений — смерть.
• Изменение — это вызов, от которого легче уклониться, чем принять его.
• И тем не менее, принятие этого вызова, вложение усилия и работа переживания приносят много ценного для дальнейшей жизни.
• Чтобы изменить себя, надо изменить что-то в мире.

В процессе изменения мира невозможно самому не измениться. Многие пытаются это сделать — изменить что-то в мире, а самим не меняться, — но безнадёжно. Мы всегда меняемся в процессе изменения мира — это некий побочный результат.

Речь идет о смещении на некоторую новую траекторию развития. Что произойдет дальше — неизвестно, зависит от самого человека. Можно увидеть угол — а что за углом, мы увидеть не можем.

Автор: Леонтьев Дмитрий Алексеевич